Скандалы с участием российских спортсменов, случившиеся в последние дни Олимпийских игр, заставили спецкора "Известий" Андрея МИТЬКОВА обратиться к руководителю антидопинговой инспекции Олимпийского комитета России профессору Николаю ДУРМАНОВУ. К счастью, беседа очень быстро вышла за рамки заявленной темы. По сути Дурманов подвел итоги выступления нашей команды в Солт-Лейк-Сити - профессионально и объективно.
- На Олимпиаде с российскими спортсменами произошло много странных с точки зрения медицины событий. Давайте начнем с недопущения женской лыжной команды до эстафеты из-за проблем у Ларисы Лазутиной. В чем здесь казус?
- Казус в том, что Лазутину отстранили от старта не потому, что обнаружили допинг, а потому, что уровень ее гемоглобина был выше предписанного нормативами. Но, поскольку она не виновна, снятие всей команды - это санкция. А какие могут быть санкции против ни в чем не повинных людей? Нам должны были разрешить заменить Лазутину другой участницей.
- Но этого не позволяет сделать регламент.
- Позволяет. Мы могли провести замену. Но только в том случае, если бы поняли, что у Лазутиной высокий уровень гемоглобина, раньше - за два с половиной часа до старта гонки. А нам сообщили об этом за час и десять минут, когда крайний срок подачи измененных заявок уже прошел. Этот факт признан, он описан в бумагах. Нас просто поймали. А пострадали - спортсменки. Знаете, как это записано в регламенте? "Отстранение от старта на основе высокого уровня гемоглобина, продиктованное исключительно заботой о здоровье".
- Почему не написали протест?
- Написали, и не один. Но все протесты замылили.
- Что значит "замылили"?
- Нам сказали: окей, при ближайшей возможности мы рассмотрим вопрос. Но не забывайте: с начала истории прошло лишь несколько дней, а бюрократическая машина МОК работает очень медленно.
- Канадцам лишь три дня понадобилось, чтобы бюрократическая машина МОК приняла решение о вручении второго комплекта золотых медалей Сале и Пеллетье.
- Они приняли решение, которое нарушает все мыслимые нормативы, правила, законы здравого смысла. Но когда мы попытались сказать: "Раз такое дело, разрешите нам провести замену", нам ответили: "О, нет... У нас диктатура закона, мы не можем пойти на нарушения".
- Кто виноват во всей этой истории? Тягачев, например, признал, что причина - в халатности тренеров.
- Мне трудно говорить о халатности тренеров. Во многом это вина службы, которую возглавляю я. Это именно в мои функции входит недопущение таких казусов.
- Если бы вы в этот момент находились в Солт-Лейк-Сити, а не в Лозанне, где отстаивали гимнасток Кабаеву и Чащину, скандала бы не произошло?
- По крайней мере, мы бы сделали все, чтобы контроль гемоглобина проводился аккуратно. Ведь утром накануне старта Лазутина мерила уровень гемоглобина. И он находился в пределах нормы. Но из-за ее физиологического состояния прыгнул в момент забора крови.
- Вы уверены, что Лазутина проверяла уровень гемоглобина? Ходят слухи, что она заявила: у меня и так все в порядке.
- Нет-нет, это совершенная неправда. У Лазутиной есть даже личный аппарат для проверки гемоглобина. Причем довольно современный. И это в ее интересах - контролировать свой гемоглобин. Его уровень в организме Лазутиной достаточно высок, малейшая случайность может вывести за пределы допустимой нормы.
Но я хотел сказать о другом... Мы откопали абсолютно уникальный документ. Когда стали выяснять, по какому принципу спортсменов выбирают на кровяной допинг, как определяются 20 процентов, нам ответили: "Компьютерным жребием". "Покажите эту программу". - "О, мы забыли сказать - это был ручной жребий". "Окей. Тогда покажите бумаги". - "Они далеко". Мы долго ждали, но все-таки убедились, что это был жребий. Однако внизу листа кто-то карандашом приписал от руки: "Лазутина" и "Данилова". "Это не жребий..." - удивились мы. Тогда нам сказали: это был специальный заказ.
- Кто сказал?
- Бенгтссон. Бенгт Эрик Бенгтссон.
- Очень авторитетный и влиятельный человек в Международной федерации лыжного спорта.
- Да. Бенгтссон показал нам телефакс, где корявеньким почерком, тоже от руки, было написано: "Данилова. Лазутина. Тереля (Ирина Тереля - лыжница, из-за высокого уровня гемоглобина которой не допустили до старта сборную Украины. - А.М). Проверить по крови и по моче". А по моче проверяют только когда повышенное содержание гемоглобина покажет кровь. По девушкам лупили прицельно.
- Откуда знали?
- Некоторое время все три провели в одном доме. Разговаривали.
- Их подслушали?
- Я не говорил, что их подслушали.
- Но они разговаривали о высоком уровне гемоглобина?
- Они могли говорить о высоком уровне гемоглобина, потому что каждый день его меряют. Они вообще могли говорить о чем угодно. Но повторю еще раз: про прослушивание я не говорил. Я сказал факт, который останется фактом несмотря ни на что.
На заседании дисциплинарной комиссии мы вновь подняли этот вопрос. Нам опять стали говорить: случайный жребий выбрал на допинг-контроль Лазутину и Данилову. И лишь после долгих баталий Патрик Шамаш, директор медицинской комиссии МОК, признал: "Это был специальный заказ". Есть такая "Группа 2" - спортсмены, которые выбираются МОК и проверяются на основе критериев, о которых МОК не обязан никому сообщать. Когда мы спросили Шамаша: а почему именно Лазутина с Даниловой? Он ответил: по кочану.
- Это законно?
- Они имеют право так сказать. И претензий к формальной стороне дела у меня нет. Но очевидно, что на девушек шла охота. Следует признать, завершилась она успешно.
- Это прокол российской стороны?
- Да, мы проиграли. Более того, проиграли в тот момент, когда были абсолютно уверены в своей полной победе. Ведь заседания комиссии по расследованию и дисциплинарной комиссии завершились с сухим счетом в нашу пользу. Мы их всех натурально разгромили. У меня есть протоколы заседаний, которые я с удовольствием передам, как только получу санкцию на обнародование. Мы задали вопросы, на которые не получили ни одного ответа. Все происходило ночью перед стартом 30-километровой гонки, поэтому мы были уверены, что никто не посмеет заниматься таким беззаконием: проверять атлетов методом, о котором ничего не известно, который появился позавчера ночью. Я более чем уверен: этот метод использовался впервые.
- О каком препарате идет речь?
- Об аранеспе, его еще называют дарбепоэтин. Это ЭПО-невидимка. Действует как эритропоэтин. Но ЭПО, чтобы проявился эффект, надо колоть через день, а аранесп - раз в неделю или десять дней. В Западной Европе ампула препарата стоит 1000 долларов.
- У испанца Мюлегга тоже обнаружили аранесп?
- Я не знаю. Когда говорят: мы обнаружили неким новым методом некое новое вещество, остается либо верить на слово, либо возражать по формальным признакам. Мне показывают на бумажке пятнышки со стрелочками и говорят: видите, это плюс. А мне трудно судить, плюс это или минус. Я пообещал бутылку хорошего "Хенесси" тому, кто принесет описание метода обнаружения ЭПО-невидимки. Однако мне придется купить и выпить эту бутылку самому. Метода обнаружения ЭПО-невидимки не существует, он никак не описан. Это признал даже профессор Лундквист. У меня есть секретная переписка профессора Лундквиста, где он откровенно признает: метод определения ЭПО не валлидирован. Не говоря уже о методе определения аранеспа.
- Из ваших слов следует, что пара более или менее образованных юристов легко выиграют дело против МОК и вернут Лазутиной титул олимпийской чемпионки.
- Все не так просто. Не забывайте, что против нас играют знатоки, которые очень хорошо знают свое дело, которые закалены в судебных и административных боях. У них есть очень серьезный аргумент. Они говорят: "Ребята, мы проигрываем войну допингу, нас загнали в угол. Если мы будем играть по всем правилам, допинг победит спорт. Мы просим в виде исключения разрешить нарушать правила. Примерно так американцы бомбят сейчас Афганистан, в виде исключения. Мы призываем соблюдать формальности, правила и процедуры. Они - к неким сверхзадачам. Ирония судьбы: мы как бы поменялись местами. Выходцы из коммунистической страны говорят: жить надо по законам. Им отвечают: есть высшая коммунистическая цель - освободить спорт от допинга, и к ней надо стремиться.
- Лазутина с Даниловой, выходя на старт, знали о положительном результате своих проб?
- Нет. И потом: положительных результатов не было. Есть презумпция невиновности: никого нельзя объявить виновным до доказательства вины. То, что нам дали пачку каких-то смешных бумаг, не означало, что девочки виновны. И я считал себя не вправе рекомендовать снять их с дистанции. Наоборот, я был на сто процентов уверен, что мы отстоим их. Настолько более солидно, мощно и цивилизовано выглядели наши аргументы.
- Почему не отстояли?
- Еще Наполеон говорил: большие батальоны всегда правы. Наш батальон оказался слишком маленьким.
- Кого не хватило лично вам?
- Дело не в том, что кого-то не хватило. Просто сейчас Россия слабо представлена в международных спортивных федерациях. Слабо и количественно и качественно.
- Готов спорить. Вице-президент МОК - Виталий Смирнов. Вице-президент Международной федерации лыж - Анатолий Акентьев. А вице-президент Международного союза биатлонистов Виктор Маматов за десять дней ничего не смог сделать, чтобы добиться даже рассмотрения так называемого "дела Ростовцева".
- А это уже недостаток нашего PR. Маматов уже через два дня после истории организовал встречу службы допинг-контроля оргкомитета Игр с руководителями Союза, где настоял, чтобы немедленно была отменена практика забора гигантских количеств крови. К сожалению должен признать, что все терзания Ростовцева проходили в рамках регламента. Другое дело, что это проходило ужасно. Ростовцев сказал, что ему было невыносимо смотреть на ковыряния в его вене.
- Мюлегга терзали еще больше - перед стартом он сдал пять норм крови.
- Я и говорю, что "дела Ростовцева" не существует. Было лишь неэтичное и некорректное поведение по отношению к спортсмену.
- Позвольте наивный вопрос: российские спортсмены используют допинг?
- Как только используют допинг, я их ловлю. На этой Олимпиаде мы попали в полосу тотального невезения. От двух золотых медалей нас отделил миллиметр: биатлонисты попали в габарит мишени. Совсем случайно Чепалова проиграла 15 км. Проиграла лишь потому, что была на голову сильнее всех. И мы знали: если не предпримем меры особого порядка, провалим Олимпиаду. Но поверьте моему мужскому слову: ни на одном заседании не стоял вопрос об использовании допинга. Хотя мы прекрасно знали, что наши оппоненты его используют. Вы в курсе истории с астмой. Это бич лыжных гонок и биатлона. По этим двум видам спорта в Солт-Лейке состоялись Астмоолимпийские игры. 70-80 процентов ведущих спортсменов - якобы астматики. Поэтому перед стартами применяют целые коктейли из бета-два-органистов. А это мощнейший допинг.
- Я совершенно точно знаю, что норвежский биатлонист Оле Эйнар Бьорндален, выигравший все золото Солт-Лейка, - не астматик.
- Я, к сожалению, не могу называть имена - врачебная этика. Но у меня есть список всех астматиков, участвовавших в Олимпийских играх.
- Каким вам видится главный урок этих Игр?
- Несмотря на некоторые признаки фиаско, они не стали провальными для команды. Ведь от хорошего выступления отделило только везение. Поэтому главный итог этих Игр заключается, наверное, в том, что мы наконец поняли: спорт - это не только спортсмены и тренеры, это еще и PR, и юридическая служба, и медицина... Спорт - целая индустрия, и ее части должны сочетаться. А мы выглядели нетоварно.
- Совсем нетоварно. Однако предположу, что вы о необходимой гармонии знали и без нынешнего жестокого урока. Усвоили его наши спортивные руководители - Тягачев, Рожков, Маматов?
- Мне трудно говорить, что они усвоили, а что не усвоили. Они мои боссы, и мне было бы крайне неэтично и некорректно говорить от их имени. Они сами способны вполне внятно выразить свои мысли.
- Вы искренне так полагаете?
- Иисус Христос сказал Понтию Пилату: "Твои слова - не мои".
- Вы верите в антироссийский заговор на Олимпиаде?
- Нет, конечно.
- Может быть, на Играх существовал проамериканский заговор?
- Нет, упаси Боже. Просто слабых и больных всегда съедают.
- Разве мы слабые?!
- Раз нас съели, значит, мы где-то дали слабину.
- Мы слабые или больные?
- Нас съели за завтраком. Но тема еще не закрыта. Мы не намерены сдаваться.
Солт-Лейк-Сити
